...сумеречный котенок...
Название: Пока не расцвела сакура
Автор: katya_neko ([email protected])
Фэндом: Saiunkoku Monogatari
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Сейран, Шурей, Шока, Рьюки, Джуусан-химе, Шуе, Койю, Рьюшин, Рейшин, Юри-химе, триплет Ран, Сейран/Шурей, легкое Рьюки/Шурей, легкое Рьюки/Джуусан-химе, Рейшин/Юри-химе, Шока/Шокун
Жанр: романс, приключения
Рейтинг: PG-13
Состояние: закончен
Описание: написан по заявке, которая разбудила во мне шиппера-маньяка=3
Посвящение: Okini-chan как заявителю и товарищу-шипперу XD
Предупреждение: 145 страниц чистого текстаXD выставлять где угодно, но только с этой шапкой. Помните о нежной душе автора и копирайтах.
Пока не расцвела сакура
Пролог. Часть 1-2.
Часть 3-4.
Часть 5-6.
Часть 7-8.
Часть 9.
Часть 10-11.
Часть 12. Принц СейенЧасть 12. Принц Сейен
- Что произошло, Сейран?
Ответом запыхавшемуся императору была лишь гробовая тишина. Названный юноша, непочтительно промолчав, ускорил шаги, не в силах видеть никого. Буквально за несколько мгновений он преодолел десяток покрытых тонкой коркой льда метров, разделяющий гарем и сад, и попытался скрыться под сенью вечнозеленых деревьев-гигантов.
Но Рьюки был настойчив. В течение некоторого времени молодые люди стремительно и целеустремленно шагали по узкой дороге, пока, наконец, не достигли маленького пруда.
Тут, окончательно выбившись из сил, император сделал последнее усилие, подался вперед и поймал Сейрана за рукав. Резко остановившись, тот угрюмо уставился вдаль.
- Что тебя беспокоит, брат? – снова мягко, но торопливо спросил Рьюки. Ткань под его пальцами опасно скользила, словно стремясь убежать.
Сейран дернулся, словно от ожога и с трудом встретился с императором взглядом. На открытом, красивом лице его младшего брата было написано искреннее недоумение, в золотистых глазах пряталась тень заботы. Желваки на скулах Сейрана напряглись, а Рьюки по-прежнему не понимал, от гнева или от скрытого волнения.
- Ваше Величество, - вздохнув, как можно спокойнее постарался сказать Сейран, - не называйте меня так…
- Почему? Из-за покушений? Через некоторое время… - скороговоркой проговорил император.
- Вообще. Никогда больше, - резче, чем ему хотелось, сухо перебил его юноша. Теперь его голос звучал требовательно. Он опустил глаза на ладонь, сжимавшую его рукав.
Пальцы Рьюки лишь крепче сжались вокруг его запястья. Вряд ли старший брат мог задеть младшего сильнее, но сейчас императора волновало вовсе не это. Больше всего Рьюки пугали посеревшие, безжизненные глаза стоявшего напротив молодого человека. Решив зайти с другой стороны, император послушно отпустил его руку и отодвинулся.
- Мне казалось, ты хотел поговорить с Нами?
Больше всего на свете в данный момент Сейрану хотелось остаться одному. Он не был зол или расстроен. На самом деле он был просто выбит из колеи.
Однако Рьюки все еще выжидающе смотрел на брата, и, наконец, Сейран отвел глаза и резко выдохнул, как будто сожалея. Однако когда он заговорил, его голос был как никогда спокоен и уверен:
- Да. Я обнаружил несколько связующих нитей между первым и вторым покушениями, но пока не хочу разглашать эту информацию. У меня есть план.
Рьюки кивнул. На душе у него стало куда легче.
- Также есть подозреваемый, к сожалению, приближенный ко двору. У него имеется алиби, которое кажется мне весьма сомнительным: этот человек мог бы без труда нанять помощников. Но боюсь, что на данном этапе моих подозрений будет недостаточно, чтобы заставить его признать свою вину. К тому же, мне кажется, что наш подозреваемый догадывается или даже знает о моей истинной личности и поэтому специально раздувает все возникшие с недавнего времени слухи о возвращении изгнанного принца, - сообщил Сейран и сдержанно добавил: - Мне нужна ваша помощь, Ваше Величество, и время.
Император кое-как спрятал улыбку, но в голосе его все же сохранилась торжественная серьезность:
- Мы всегда готовы дать тебе и то, и другое, брат Сейен.
***
Шурей брела, спотыкаясь, не разбирая дороги, пока вдалеке, наконец, не показался дом. Солнце скрылось, сумеречное зимнее небо опять затянули неприветливые тучи, предвещавшие обильный снегопад, однако Шурей успела достичь собственного особняка прежде, чем первые легкие его снежинки слетели на студеную землю.
Навстречу, мимо, за ее спиной люди спешили по своим делам, как ни в чем не бывало. Весь город жил своей размеренной жизнью, как ни в чем не бывало. А между тем – для нее перевернулся целый мир.
Несколько долгих, мучительных мгновений девушка стояла перед воротами, дрожа на холодном ветру, слишком ошеломленная, чтобы двинуться с места, слишком пораженная, чтобы думать о чем-либо. Время снова на миг остановилось. Ноги ее ослабели, к горлу подступала тошнота, голова невыносимо болела от пережитых потрясения и отчаяния…
Шурей хотелось, чтобы тяжелые облака над ее головой немедленно раскрылись и высыпали накопившийся снег, чтобы колючие снежинки били ее по лицу, жалили глаза и щеки, смешиваясь с обжигающими, горькими слезами. Но отстраненное небо напротив все так же сдержанно хранило хмурое молчание, и девушка, собравшись с силами, вошла в родной дом.
С трудом добравшись до своей спальни на втором этаже, она опустилась на постель и закрыла пылающее лицо руками. Память снова сверкнула нежеланным, шокирующим открытием, и Шурей стало еще труднее дышать. Она вспомнила радостное предвкушение, с которым она бежала во дворец, чтобы увидеть Сейрана, который, проспав сегодня утром, в спешке забыл свой обед. И леденящее кровь оцепенение, вызванное словами Рьюки. Шурей услышала достаточно. Теперь ей все стало ясно. Случайно подслушанный ею разговор в императорском саду перевернул все.
Брат Сейен. Брат.
Это зловещее слово проникало во все уголки ее сознания и, как стрела, пронизывало невыносимой болью ее голову. Ее охватило чувство разбитости, горло болезненно сжалось, словно его стиснула невидимая рука.
Все кусочки сложились в мозаику: его гармоничная красота, правильная речь, безупречная грация, свойственная тем, кто в совершенстве владеет мечом, неоспоримый талант и умение писать. Все это было неоспоримой частью легендарного, блестящего принца Сейена. Изгнанного, без вести пропавшего принца Сейена.
Брат императора. Ши Сейран. Принц Сейен. Ее Сейран. Он принадлежал другому миру.
Сдавленное подушкой рыдание чуждым тишине вскриком вырвалось наружу.
***
Измученная невыносимой головной болью и больше не в силах находиться в собственной спальне, Шурей медленно поднялась на ноги. Закрыв за собой дверь, она растерянно побрела по узкому коридору, словно во сне прошла мимо ряда наглухо закрытых дверей, зашла в ставшую почти родной комнату Сейрана и приблизилась к аккуратно застеленной широкой кровати. Поверх плотного покрывала лежала та самая рубашка, которую она закончила шить во время зимней бури.
В странном приступе безумной ярости Шурей отчаянно сорвала с себя теплое платье, небрежно оставив его скомканной тряпкой сиротливо лежать на полу, натянула на себя льняную рубашку и скользнула под шерстяное одеяло. Прижавшись лбом к подушке, она крепко зажмурилась. Так, окруженная родным запахом, она все еще могла представить, что ничего не изменилось, и ее Сейран все еще принадлежит ей.
Он был неизменно добр к ней, заботлив, она обожала его, и сейчас девушка испытывала к себе лишь неприязнь и отвращение за то, что так запуталась. Но просто закрыв себе уши или зажмурив глаза, отвернувшись от правды, ничего не исправишь. Ее покрытое болезненным туманом сознание отказывалось воспринимать все доводы разума, а сердце билось в груди, словно пойманная в стальную ловушку птичка.
Прошло несколько часов, за окном стало темно, а в особняке все так же царила одинокая холодная тишина. Мир вокруг нее все так же молчал, соблюдая нерушимое зимнее спокойствие, а она все так же не могла закрыть воспаленных глаз, прикованных к закрытой двери. Девушке казалось, что время остановилось. А может быть, это минуты ползли так медленно, что ей хотелось кричать. Но даже на это у нее не хватило бы сил.
Огромным усилием воли выйдя из утомительного оцепенения, Шурей приказала себе успокоиться и перестать таращиться на дверь. От того, что она, не отрываясь, смотрела на нее, дверь скорее не откроется. Никто не вернется. Ничто больше не станет таким, как прежде.
Устав сдерживать слезы, девушка горько закрыла глаза.
***
Звуки, неожиданно донесшиеся до ее слуха, привлекли внимание Шурей, выдернув ее из лихорадочной полудремы и, вздрогнув, она заметила, что ночная тьма безжалостно изгнала последние лучи света из спальни, а одинокая свеча, которую она зажгла (она не помнила, как и когда), почти догорела. Она больше услышала, чем увидела, как дверь приоткрылась, луч света скользнул по деревянному полу, раздались твердые, уверенные мужские шаги и озадаченный вздох. Девушка, догадавшись по этому слабому звуку, что ее обнаружили, застыла, стараясь дышать как можно ровнее.
Постояв немного возле постели, Сейран вернулся, неторопливо закрыл дверь и направился прямо к единственному в комнате окну, чуть не споткнувшись о небрежно брошенное на пол платье.
Осторожно Сейран отдернул занавеску настолько, чтобы снежное сияние и лунный свет развеяли кромешную темноту, и снова наклонился над кроватью. Фигура Шурей была едва заметна под огромным одеялом, и лишь иссиня-черные, как смоль, волосы неожиданной гостьи, разметавшиеся по белой подушке, выдавали присутствие девушки. Лишь мгновение стоял Сейран в нерешительности, разглядывая, как ему казалось, мирно спящую девушку.
Затем, тяжело вздохнув, он бережно поднял женский наряд и, быстро сложив его, повесил на спинку стула. Девушка, с опаской приоткрыв глаза, пытливо посмотрела на его освещенное луной лицо. Беззвучно сняв сапоги, юноша быстро скинул рубашку и оглянулся в поисках другой, той самой, которая в данный момент была на Шурей. Движения его были гибкими и красивыми – слияние природной грации и многолетних физических упражнений. Когда он наклонялся или поворачивался, лунные блики играли на его спине, плечах, руках, запястьях, запутывались в серебристых волосах, завораживая девушку. Высокий и стройный, он был почти полностью обнажен, не считая нижних штанов. Шурей как никогда ясно осознавала, что ей следует отвернуться или хотя бы закрыть глаза, но не смогла и пошевелиться. От окончательного грехопадения ее спас пытливый взгляд друга, под которым она, вздрогнув, снова стремительно опустила ресницы.
Ей показалось, что Сейран опять вздохнул, но она не была уверена, потому что в этот момент кровать привычно заскрипела под его тяжестью. Смирившись с соседством, он лег на бок, повернувшись к ней обнаженной спиной, так и не накрывшись, видимо, не желая тревожить ее сон.
В течение десятка долгих минут Шурей неподвижно лежала рядом с другом, прислушиваясь к стуку своего сердца, к его усталому, ровному, спокойному дыханию. И эта беззащитная усталость его забвения неожиданно глубоко растрогала ее, растопив в душе все заледеневшие ранее мысли и чувства.
Шурей осторожно накрыла его одеялом, поделившись драгоценным теплом, скользнула ладонью по широкой спине. Дыхание его не изменилось. Набравшись непонятно откуда взявшейся храбрости, она зажмурилась, судорожно свернулась плотным калачиком и прильнула к другу, приобняв его. Ощущение шелково-шершавой кожи напротив щеки завораживало, и, поддавшись порыву, она слегка повернула голову, скользнув губами перпендикулярно линии позвоночника, и прижалась сильнее.
В темноте, в молчании ночи она могла вообразить, что это тот самый Сейран, которого она знала всю жизнь, который заботился о ней, бесчисленное количество раз спасал ее, баловал ее, сердился на нее, смотрел на нее с нежностью в светлых глазах… А не тот, другой, все еще чуждый ей незнакомец, принц Сейен.
Вопреки желанию сердца окунуться в сладкую ложь, она в очередной раз вспомнила наполненный теплотой голос Рьюки, произносящий такое привычное для него слово «брат». Все внутри нее опять перевернулось.
Она снова прижала губы к его спине, наслаждаясь запахом его тела – единственным источником утешения. Все ее чувства в один голос твердили о том, что рядом с ней спит ее Сейран, и, спустя некоторое время, ее уставший разум внял этим голосам, и позволил сну взять над собой верх.
***
Ей снился странный сон – в дверь их особняка стучали.
Тук-тук. Прошло несколько мгновений - и звук требовательно повторился.
Шурей открыла глаза и резко села в постели. Одеяло крадучись скользнуло в сторону - и упало на пол.
- Что?.. – хриплый вопрос мирно дремавшего рядом юноши потонул в грохоте распахнувшейся парадной двери, по лестнице воинственно застучали твердые подошвы солдатских сапог. Вскочив на ноги, Сейран со скоростью молнии привычно притянул девушку к себе, защищая своим объятием. Шурей тревожно взметнула на него большие карие глаза, и, вздрогнув от горечи вновь в мгновение ока разбередивших душу воспоминаний, попыталась вырваться. Сейран, поддавшись, растерянно разжал кольцо рук, крепко сжимавших госпожу.
Послышался короткий, но резкий стук в дверь комнаты, а затем она распахнулась без лишних церемоний. Неожиданное вторжение испугало Шурей, и девушка снова вцепилась в друга, чтобы через мгновение опять оттолкнуть его.
Комната зловеще наполнилась мрачными вооруженными людьми в военных доспехах. Сейран быстро отступил, его рука потянулась к рукояти меча, стоявшего возле кровати, но когда одна из темных фигур шагнула в озерцо лунного света, он понял, что знает этого человека. Правда, это не принесло ему облегчения, лишь встревожило еще сильнее. Высокий, полноватый и смуглый, этот одетый в темное солдат был одним из лучших воинов императорской армии.
Проклятое сознание услужливо напомнило о похожей сцене, о трагедии, которая произошла более чем пятнадцать лет назад. Хранивший тяжесть воспоминаний меч в его руках дрогнул, отразив и поглотив снежный свет. Каншо – его оружие и его проклятие.
- Капитан императорской армии Ши Сейран, вы арестованы.
Человек, который на протяжении нескольких лет являлся его верным подчиненным, замкнул сильные пальцы в черной перчатке вокруг запястья юноши. Тот резко выдернул руку, не считаясь с болью и последствиями неповиновения. Краем глаза Сейран увидел, как сжалась в комочек Шурей. Ее растерянное молчание, без вопросов, без гнева, неожиданно сильно его задело.
- Почему? – спросил он, и голос его прозвучал чуть более хрипло, чем он ожидал.
- Предательство и измена.
И вновь он услышал эти слова. Кровь в его жилах застыла, застыл и сам Сейран, пытаясь побороть накатившую вдруг дурноту.
Мужчина, немного удивленный тем, что на его сомнительное обвинение не последовало возражений, повернулся к стражникам и с сожалением приказал:
- Взять его.
Сейран, повернув голову, в упор посмотрел на Шурей. Его беспокойный взгляд пронзил ее до глубины души, и она невольно отшатнулась.
В ответ на столь неприкрытый страх девушки в его стальных глазах на мгновение промелькнули острая боль и недоумение, но Сейран тут же опустил ресницы, по обыкновению скрывая свои мысли, какими бы тяжелыми они не были. Юноша слегка наклонил голову в знак согласия и, отвернувшись от нее, сделал шаг вперед, в руки охраны.
И, как будто что-то вдруг выдернуло девушку из оцепенения, она дернулась вслед за ним.
- Вы не арестуете его! Он все еще принадлежит семье Ко.
И сказав это, осеклась, снова вспомнив, кто он на самом деле. Он не принадлежал ей. Не принадлежал никому. Она больше не понимала этого незнакомца с любимым голосом и родными чертами лица.
Солдат замер в нерешительности. Потом внимательным взглядом окинул темную комнату, разбросанную постель, девушку в мужской сорочке, полуобнаженного мужчину, видимо, задумавшись, в чем же состояла ее интерпретация «принадлежности семье».
Шурей лишь высокомерно вздернула подбородок, хотя внутри нее все слиплось в противный холодный трепещущий комок. Лишь Сейран заметил ее напряженное, прерывистое дыхание, и сердце его тут же учащенно забилось, заболев. Бессмысленная борьба, бессмысленные жертвы. И в очередной раз дорогой ему человек страдает по его вине.
Он поколебался мгновение, затем, до боли стиснув пальцы, протянул ближайшему стражнику Каншо и ножны.
- Хорошо. Я пойду с вами.
- Сейран! – в ее дрожащем голосе прозвучало скрытое страдание, но он его не услышал. Или не захотел услышать.
Резко повернувшись, он схватил лежавшую на стуле одежду, но не сделал ни малейшей попытки укрыться от холода зимней ночи. Затем, отстраненно поклонившись ей, расправив плечи и больше не поднимая на девушку глаз, Сейран покорно вышел из дома в сопровождении одетых в темное императорских солдат, а Шурей еще долго прислушивалась к цокоту копыт, звону оружия и звяканью металла. Внутри ее образовалась какая-то пустота, словно ее лишили чего-то важного. Как воздух, чтобы дышать. Или вода, чтобы не умереть от жажды.
Шурей без сил опустилась на пол, прижала колени к груди и, опустив голову, тихонько застонала. Так, замерев в неудобной позе, на холодном полу она и провела остаток эт
ой нескончаемой, похожей на страшный сон ночи.
Часть 13. ТюрьмаЧасть 13. Тюрьма
Легкий туман, словно пар, поднимался от студеной земли в холодные рассветные часы, добавляя зловещей жути прикрытым серым инеем колючим теням и опасности – коварным скользким тропинкам.
Не желая покидать Джуусан и принимая во внимание то, как она была явно огорчена и встревожена весь прошлый день, Рьюки осторожно шел – точнее, крался - в нескольких шагах позади нее, следуя за девушкой по направлению к нескольким раскидистым вечнозеленым деревьям, окружавшим просторную императорскую конюшню.
Императору с некоторых пор казалось, что весь мир изо всех сил старается застигнуть его врасплох, одну за другой предоставляя серьезные причины для волнения. Настроение принцессы оставляло желать лучшего, и уже это беспокоило правителя. Не говоря об утреннем донесении доблестной стражи – тайном аресте, перевернувшем с ног на голову все тщательно построенные планы братьев Ши. Видимо, убийца был не так прост, имел определенное влияние при дворе, и теперь, как неутешительный результат, Рьюки остался в гордом неуютном одиночестве. Естественно, это не означало, что император будет бездействовать, но главного козыря он все же временно лишился.
Внезапно, вихрем врываясь в плавное течение его тяжелых размышлений, подул ледяной ветер, и, не выдержав таких бурных проявлений чувств со стороны природы, Рьюки растерянно чихнул.
- Будьте здоровы! – негодующе фыркнула Джуусан-химе, что весьма не сочеталось с вежливым смыслом произнесенной фразы, но отлично сочеталось с настроением девушки. «Какого дьявола вам нужно?» - вот что действительно читалось в прищуренных синих глазах.
- Будем, - заверил ее император со всей невинностью, на которую был только способен и добавил: - Какое удивительное совпадение, что нам по пути.
И снова громко чихнул, растеряв весь невинный эффект.
Джуусан-химе негодующе промолчала, но теперь в сердитом взгляде сквозило легкое восхищение его воистину ослиным упрямством.
- Лично я иду на короткое свидание с собственной лошадью, ибо на данный момент это все, что позволили мне мои братья, - объявила она. – Вы?
- Мы? Мы решили прокатиться по саду. Ибо на данный момент это все, что позволяет мне Койю, - кисло сообщил в ответ полуправду Рьюки. В последнее время Койю действительно был настоящей занозой и с утра до ночи напоминал ему, что он «должен» делать, а чего «не должен».
Принцесса, запрокинув голову, некоторое время молча созерцала туманный горизонт.
- Вы больше не можете демонстративно избегать ваших обязанностей.
- Безусловно, - покладисто согласился Рьюки.
- Не пропустите совет сегодня вечером.
- Конечно.
- И, если вы до сих пор не заметили, на вашем письменном столе нашла пристанище гора запылившихся документов, которые необходимо просмотреть. И подписать.
Рьюки обиженно фыркнул, вслед за принцессой внимательно изучая клочья тумана, нанизанные на острые верхушки дрожащих на ветру деревьев.
- Мы помним. А с каких пор у вас, Джуусан-химе, появилась потребность напоминать Нам о Наших обязанностях?
Принцесса расплылась в насмешливой улыбке, и заскучавший император тут же воспарял духом.
- А с каких пор у вас появилась обязанность сопровождать вашего телохранителя повсюду? По-моему, должно быть совсем наоборот.
- Это как посмотреть. Если подумать, то именно Мы решили сопровождать вас в прогулке по саду, а вам, как телохранителю, не оставалось ничего другого, как последовать за Нами.
- Как скажете, Ваше Величество, - в этот раз улыбка добралась до ее глаз, но принцесса лишь неодобрительно хмыкнула, выказывая невысокое мнение о его остроумии. Не впечатлившись интеллектуальной головоломкой императора, она отвернулась и взяла из рук улыбчивого веснушчатого конюха две ярко-рыжие – цвета его волос - морковины. Рьюки разочарованно последовал ее примеру.
Привлеченная запахом хозяйки, верная лошадь мгновенно рванулась к девушке и с такой силой ткнулась лбом в тонкую руку, что Джуусан опасно пошатнулась и едва не упала на стог соломы.
- Она сильно по вас тосковала, - как бы между прочим заметил император. - Прямо-таки убивалась всю эту неделю. Почти ничего не ела и каждый раз, когда Мы проходили мимо, пыталась Нас укусить. Приходилось подкупать ее сладостями, сахаром и овощами.
Джуусан мудро решила сделать то же самое и поспешно предложила кобылке обе морковки, чтобы та немного отвлеклась и успокоилась. Но, к ее отчаянию, это почти не помогло. Кобыла словно упрекала ее за эгоизм и предательство и одновременно радовалась внезапному появлению любимой хозяйки.
Потом пришла очередь трехлетки, который, в отличие от чалой, сжевал свежие овощи с таким хрустом и надменным видом царственного согласия, что Джуусан немедленно сравнила самодовольного каурого с Сецуной, а морковку – с головами всех несчастных и в чем-то перед братьями провинившихся. Рьюки зябко поежился от такого сравнения, улыбнулся, вообразив реакцию тройни на него; затем подтянул подпругу, застегнул серебряную пряжку подбрюшного ремня и вскочил на крепкую спину коня. Джуусан с отсутствующим видом похлопала своевольного жеребца по бархатной шее и запустила пальцы в его длинную жесткую соломенную гриву. Рьюки вздохнул.
- У Нас просьба.
Принцесса, вопреки его ожиданиям, не особо удивилась этому полувопросительному утверждению.
- Сейран?
- Да. Мы не можем увидеться с ним, поэтому Мы просим вас навестить его, - с глубоким беспокойством в голосе проговорил император, сжав в руках поводья. Между его тонких светлых бровей явственно обозначилась глубокая морщинка.
- Похоже, у меня нет выбора, - сухо и отрывисто произнесла девушка, тем не менее, тут же смирившись. Можно было подумать, что он потащится туда сам, даже если она откажется идти, несмотря на строгие запреты братьев и Койю. Ничего не поделаешь. В любом случае, она ни за что не смогла бы выстоять перед тем щенячьим взглядом, которым в совершенстве, просто виртуозно владел ее обаятельный муж.
Рьюки, услышав непривычно холодный тон, в замешательстве моргнул - и взволнованно сник. Беспокойство за старшего брата, сидевшего в холодной тюрьме, желание узнать о его планах и понимание необходимости такого шага смешалось с неизбежной виной перед принцессой Ран. Он опять бездумно пользовался ее положением во дворце, выдающимися способностями и, главное, драгоценным дружеским участием.
Джуусан тепло улыбнулась и легонько коснулась прохладными пальцами его судорожно сжимавших поводья рук.
***
Голова невыносимо раскалывалась, в ней огромным зверем ворочалась усталость, и ему трудно было держать глаза открытыми. Это первое, что ощутил Сейран, проснувшись. И только после этого заметил, где именно находился. Не в своей уютной комнате, где пребывал примерно прошлой ночью, а в темной, холодной, пахнущей сыростью и копотью тюремной камере. Свет факела проникал через маленькое зарешеченное оконце, освещая стальные прутья двери, утоптанный земляной пол, чистый ночной горшок в углу и деловитых муравьев, вылезающих из трещин в каменных стенах.
Прелестно. Удивительно, что ему удалось уснуть в таких условиях, но, с другой стороны, ему приходилось засыпать в местах куда хуже, а прошлая ночь была выматывающей и практически бессонной. Если задуматься, сколько же он проспал и какой сегодня день недели?
Хмурый долговязый парень, который принес ему скудный тюремный обед, оказался немым или успешно таковым притворялся. Не произнес ни единого слова и не ответил ни на один вопрос.
Тюрьма императорского дворца. Он и раньше был здесь, но теперь стены казались уже, потолок – ниже, а сырость, как ни удивительно, была вполне переносимой. Поразительно, как меняется восприятие, когда на каждое лишение находится воспоминание о лишении гораздо более ужасном. Избалованный принц Сейен давно канул в Лету.
Взамен его память навсегда сохранила ужас и спокойствие кромешной тьмы. Он до сих пор отчетливо помнил полный опасностей мир, где война была повседневностью, где больше всего ценился холодный, жестокий, острый металл, где умение сражаться было необходимостью, ибо без него никто не продержался бы и дня. Место, где семья не значила ничего и была лишь обузой.
Место, где он был лишь обыкновенным оборванцем, был отвержен и забыт. Место, где все были врагами, все, кроме…
«Твое имя отныне Сейран».
Люди, спасшие его от темноты и вечного одиночества. Их глаза были другими, они были наполнены жизнью и надеждой. Дни боли и страданий сменились светом, который, тем не менее, невыносимо слепил его привыкшие лишь ко тьме глаза. И он, ослепленный, ошеломленный, хранил молчание. Работал, не разгибая спины, и грезил, грезил, грезил наяву.
Его память также навсегда сохранила радость и отчаяние этого света.
Но неумолимое колесо судьбы продолжало медленно вращаться. И эта встреча неизбежно привела его лишь к большему страданию, тем более жестокому, что оно было ожидаемым. Он знал, что его руки, которые держали так много, слишком много покрытого кровью оружия, больше не достойны прикасаться к другому человеку. Он знал, что рано или поздно тайное станет явным, и все, что он с таким трудом построил, будет навеки разрушено этой внезапно открывшейся истиной о его прошлом. Но упрямо пытался скрыться от правды в счастливом течении будних дней и искренних улыбках друзей, бездумно упиваясь тем, что снова может испытывать привязанность к кому-то. Он был лишь глупым эгоистичным мотыльком, не понимавшим, что лишь тьма сохранит его жизнь, что свет принесет ему только погибель, что в конце его ждет лишь смерть в одиночестве, какой бы яркой она не была. А ведь он не хотел снова испытать то ужасное, сводящее с ума чувство потери. Он не хотел, чтобы прошлое, которое он перенес уже однажды с таким трудом, повторилось. Потеря людей, которых он поклялся защищать, расколола его на части много лет назад, и он не мог позволить этому случиться вновь.
Даже так, он должен любой ценой защитить Шурей.
Сейран сел и, спустив ноги на холодный пол, задумался. В ночь задержания произошло нечто, чего он не мог понять. Шурей выглядела встревоженной, испуганной, но не удивленной. У нее было странное выражение лица и необъяснимое поведение. Задержание отнюдь не стало для нее сюрпризом.
А это означает, что она знала. Каким-то невероятным образом она узнала обо всем, о его темном прошлом. Он столько раз представлял себе это и, казалось бы, вполне подготовился ко всему: разочарованию, гневу или даже ненависти. Но почему тогда… Почему ему так трудно с этим смириться? Почему на похолодевшей коже его спины до сих пор горят следы ее рук и губ?
Лишь с Шурей он чувствовал себя живым. Тепло ее маленьких ладоней, ее слов, искренние эмоции в ее трогательно больших глазах - все это будило его замерзшее сердце, и оно неуверенно билось, внезапно пугающе хрупкое. Она подарила ему радость, счастье, волю к жизни. И если он потеряет ее… Он умрет?
Хватит! Он вел себя как влюбленный дурак достаточно долго. Пора уже прийти в себя.
- Черт побери, - пробормотал он, тряхнув головой, хотя в абсолютной тишине бормотание прозвучало криком, на который последовал немедленный отклик.
- Да вы, оказывается, живы!
Сейран пожал плечами, внешне совсем не удивившись явлению незваной гостьи.
- Несомненно, - коротко бросил он. – А вы разочарованы?
Принцесса Ран звонко рассмеялась. Эхо ударилось о стену и стеклянными осколками посыпалось вниз.
- Думаю, как далеко вы зайдете в размышлениях о смысле вашей никуда не годной жизни, бывший принц, - понизив голос до полушепота, доверительно сообщила она.
- Спасибо за заботу, - сухо отозвался Сейран, поморщившись. Неожиданно ее слова оказались не так далеки от горькой истины.
Девушка лишь небрежно пожала плечами и загадочно прижала указательный палец к губам:
- Я пришла с поручением от Рьюки, информацией и с редким предложением заключить временное перемирие.
***
Как обычно в утренние часы, кухня особняка была пронизывающе пуста, и Шурей, тяжело вздохнув, опустилась на низенькую скамейку, прислонившись к холодной стене безумно болевшей головой. Еще никогда в жизни ей не было так плохо, так страшно. Она совершенно не знала, что ей следует дальше делать, как поступить, что думать. Измученная напряжением, в котором находилась всю эту ночь, она хотела бы свернуться на покрытой пушистым снегом земле и уснуть. Уснуть и больше никогда не просыпаться.
- Принцесса!
При звуке этого энергичного голоса, раздавшегося позади, Шурей почувствовала неимоверное облегчение. Она обернулась, вскочила и буквально вцепилась в протянутые руки по обыкновению взъерошенного Энсея. Тот лучезарно улыбнулся, но при виде пепельно-серой кожи и дрожащих губ сияющая улыбка медленно сползла с его лица.
- Принцесса? Что-то произошло? Где Сейран?
Звук этого имени стал для нее последней каплей. Кухня поплыла перед глазами, растворяясь в слезах и темноте забвения, из которой ее вовремя выдернул еще один встревоженный оклик. Девушка, опираясь на друга, с трудом открыла глаза и увидела склонившегося над собой отца, в прищуренных глазах которого застыло беспокойство, раздумье и участие. Он знал. Всегда все знал.
- Со мной все в порядке,- произнесла она каким-то тусклым, погасшим голосом, закусила нижнюю губу и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся отчаянные слезы.
- Присядь, - мягко, но с ударением попросил глава семьи, сдвинув брови.
Шурей даже не пошевелилась. Шока многозначительно посмотрел на растерянного Энсея, и тот, словно очнувшись от сна, нервно вздрогнул. Потом торопливо захлопотал возле девушки, осторожно усадив ее обратно на остывшую скамью. Шурей, немного придя в себя, опять сжалась в комок, в ее карих глазах светилась прекрасно ощутимая настороженность, полная тревожного ожидания, и смутный страх.
- Я был у императора – это всего лишь предварительное задержание. Скоро будет суд. Все образуется, - повторил Шока и спокойно добавил: - Кто как ни мы с тобой знаем, что Сейран ни в чем не виноват.
Это звучало вполне искренне. Девушка недоверчиво поджала губы. Но правда ли эти такие надежные на слух слова отца? Или очередная сладкая ложь во имя успокоения?
Энсей резко повернул голову, испытующе посмотрел на Шоку встревоженными глазами и недоуменно заморгал, смешавшись:
- Что с Сейраном?
Шурей, не обратив на вопрос никакого внимания, ухватилась за край стола и до боли сжала пальцы:
- Все будет в порядке, даже учитывая, что Сейран на самом деле принц Сейен?
Озадаченный Энсей пораженно охнул. Рука Шоки, державшая какой-то свиток, слегка дрогнула, но выражение лица не изменилось.
- Так ты знаешь.
- Ты знал все это время, - жестко перебила отца девушка.
- Да, - не стал отрицать или оправдываться Шока, отложив свиток и сцепив вместе руки.
Шурей кивнула и опустила глаза на свои сжатые в кулак тонкие пальцы. Она все еще не была уверена, каким образом отнестись к тому факту, что лишь она в семье Ко не догадывалась о тайне, скрывавшей прошлое Сейрана. Ложь, с какой бы целью она не была произнесена, Шурей считала самой мерзкой, самой отвратительной вещью в жизни, но в глубине души она понимала, почему отцу приходилось обманывать. Скорее всего, глава семьи, как и сам Сейран, не считал обманом свое молчание, видимо, надеясь, что она, Шурей, будет в итоге счастлива и защищена.
Да и какая сейчас разница? Оставалась одна надежда.
- Наша семья…
- Шурей, - с трудом выдохнул Шока, - я разговаривал с твоим дядей. Конечно, он понимает твои чувства, но даже будь на месте Сейрана его приемный сын Койю… Нет, именно потому что задержан Сейран…
- Папа? - прервала его Шурей, бледнея при каждом новом его слове все больше.
- Если откроется правда о принце Сейене, может начаться гражданская война. Мы не можем рисковать, ты же знаешь.
Да, Шурей знала и помнила. Голод, смерть и бесконечное отчаяние. Она поклялась себе, что этого больше не повториться и решила прожить жизнь ради них, столько лет страдавших людей своей страны.
Но она не могла пожертвовать Сейраном. Чем угодно, только не Сейраном. Нет, немыслимо!
Немыслимо жить без него. Каждое утро нового дня ее первой мыслью была мысль о Сейране. И последней, перед сном, тоже о нем. Он был ее героем, чудом, ангелом с первого дня, с того далекого холодного зимнего дня - дня их встречи. Она могла пробыть рядом с ним всю оставшуюся жизнь. Одиночество - это все, что она чувствовала в этот момент. Непереносимое одиночество, которое поглощало все остальные разумные мысли.
Неожиданной волной – одно за другим - нахлынули воспоминания. Она вспомнила легкое прикосновение его мягких губ к своим, его глаза, тепло и нежную шершавость его рук. У него были очень красивые руки. Изящные, элегантные кисти, тонкие, длинные пальцы. Теперь она понимала, что это тоже было наследством, оставленным ему благородными предками.
Его руки были теплыми. Они заставляли ее забыть о страхе и волнении. Ей нравилось держать его за руку – на нее сразу накатывали волны спокойствия, и в душе тихо расцветало чувство защищенности. Но – загадочно – когда у нее был болезненный жар, его руки становились приятно-прохладными. Руки Сейрана были мозолистыми и шершавыми – от долгих лет владения мечом, от долгих лет работы с отцом в поле. Но она любила ощущение его прикосновений. Она любила его руки.
И, похоже, любила его.
Как ни странно, она не испытала удивления, осознав это. Только горькую иронию.
Она любила его. Но как только она поняла, что любит Ши Сейрана, как оказалось, что его место занял легендарный пугающий незнакомец - принц Сейен. У него появилась тень, у него появилось незнакомое ей прошлое.
Однако Шурей вовсе не была готова отказаться от него или своих чувств к нему. Да, он стал незнакомцем, но, тем не менее, запутавшись в паутине старой лжи и недоговорок, теперь она могла доверять только ему. Пожертвовать Сейраном означало бы совершить самоубийство, потому как без него Шурей, похоже, и дышать толком не могла.
Краем глаза она заметила, как отец сжал руки в кулаки и немного опустил ресницы. Казалось, он смирился или отчаялся, устав сопротивляться. Шурей повернула голову, отводя глаза от его упорного, застывшего полувзгляда, затем встала из-за стола и выбежала из дома, сопровождаемая недоуменными восклицаниями потрясенного Энсея.
***
Ноги сами принесли ее к мрачному зданию, где держали заключенных, где она сама, казалось бы, еще совсем недавно проверяла условия содержания камер и где встретила Шиба Дзина – таинственного пленника, сыгравшего в ее жизни немаловажную роль.
Она совершенно бесцельно стояла возле высоченной стены, бездумно уставившись в серое небо и предаваясь воспоминаниям, пока ее не заметил один из тюремных охранников, мужчина средних лет с пышными седыми волосами и удивительно пронзительными глазами цвета жухлой травы. Пыхтя от усилий, охранник катил к воротам огромную бочку с неизвестным содержимым.
- Ко Шурей, - утвердительно произнес он, поклонившись. Он помнил ее, она помнила его – поэтому в представлении никто не нуждался. Несколько секунд они молча взирали друг на друга.
Затем Шурей все же кивнула, опустила глаза, но по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Мужчина, деловито поставив загадочную бочку на дно, лаконично осведомился:
- К Ши Сейрану?
Видимо, для охранника вопрос был сугубо риторическим – он, не дожидаясь реакции от собеседницы, галантно открыл перед ней ворота и пропустил девушку вперед. Шурей вздохнула и выпрямила потяжелевшую спину.
Проходя в молчании по темному узкому коридору, она не могла отделаться от горького чувства вины и предательства. Как никогда в жизни ей хотелось малодушно развернуться и сбежать прочь. Однако, несмотря на мучивший ее страх и сомнения, Шурей механически брела мимо тесных неуютных камер, тускло освещенных неярким светом лампы в руках у терпеливого провожатого.
По всей видимости, дружелюбный охранник списал ее бледный вид и жалко дрожащие ноги на счет волнения. Не сбавляя шага, он повернул поседевшую голову и ласково, участливо заметил:
- Не волнуйтесь, это просто недоразумение, не более. Я не знаю, в чем его подозревают, но великолепно знаю капитана Ши, поэтому полностью уверен, что он ни в чем не виновен, - мужчина утвердительно покивал и с ободряющей улыбкой объявил: - Вот и его камера.
Шурей помедлила мгновение, затем расправила плечи, пытаясь сохранить присутствие духа.
- Капитан, к вам посетитель, - почтительно сообщил тюремщик, подняв лампу немного выше.
При звуках его голоса от противоположной стены медленно отделилась призрачная тоненькая тень, испугав не только Шурей, но и самого мужчину, который, вздрогнув, чуть не выронил из рук единственный источник света.
- Принцесса Ран? – неподдельно изумился он и поспешно склонился перед высокопоставленной особой. - Я и не заметил, как вы вошли.
Джуусан, сложив руки за спиной, глуховато закашлялась и исподлобья посмотрела на Шурей. Та, немного придя в себя от испуга, поймала ее встревоженный взгляд.
- Джуусан-химе, - прошептала девушка, широко раскрыв карие глаза. - Что вы здесь делаете?
Ответа не последовало - они явно застигли Джуусан-химе врасплох. Обращенный к ней взгляд Шурей вынуждал принцессу чувствовать себя виноватой, хотя и непонятно в чем. Приступ кашля, охвативший смущенную девушку, стал сильнее и уже грозил сойти за припадок. Сейран, не выдержав, улыбнулся, чем немедленно привлек к себе внимание всех присутствующих.
Внезапно его чудесная улыбка, обращенная к другой, пробудила в Шурей болезненное, пронизывающее собственническое чувство. Дышать стало гораздо труднее, в груди родился и быстро разгорелся глухой гнев. Никогда прежде не считавшая себя собственницей, она нахмурилась, пытаясь понять, почему же теперь испытывает это весьма неприятное ощущение.
- О, Шурей-тян! Я… - тем временем уверенно начала принцесса и тут же осеклась.
Тысяча чертей! В момент, когда нужно было использовать свое знаменитое невероятное воображение, в ее голове царила блаженная пустота, а на лице – жалкая виноватая улыбка. Джуусан не могла признаться, что пришла сюда по поручению императора, но и не могла сказать, что «просто проходила мимо». Они с бывшим принцем не были в столь близких отношениях. Кстати, о бывших принцах.
Джуусан с силой наступила ему на ногу через решетку, безмолвно прося содействия, но все ее старания не возымели эффекта. Или он просто не понял намека, лишь досадливо поморщившись.
Вот ужасная ситуация!
- Я пойду, - наконец с грехом пополам ляпнула Джуусан, мысленно отвесив себе немилосердную затрещину за исключительное отсутствие находчивости, и, напоследок кивнув Сейрану, стремительно зашагала прочь. Юноша проводил ее колючим, внимательным взглядом, на его губах опять появилась довольно странная, но веселая улыбка. Шурей чуть слышно скрипнула зубами, злясь с каждой секундой все сильнее. Правда, больше на себя, чем на кого-либо еще. Охранник хмыкнул, мудро промолчал, пожал плечами, открыл замок камеры одним из висевших на поясе ключей и также оставил их наедине.
Теперь Сейран и Шурей были совершенно одни, а между ними – стальная решетка.
Сейран, краем сознания встревожено отмечая незнакомые черты в поведении стоявшей напротив девушки, все же никак не мог выбросить из головы слова, сказанные Джуусан. Неужели он попал в ловушку? Но возможно ли для убийцы продумать ситуацию на столько шагов вперед? Невероятно, но скорее всего так оно и есть, что неожиданно подарило ему хорошую возможность. Теперь ему нужно лишь дождаться судебного процесса, и у них с Рьюки появится шанс разоблачить преступника.
Шурей, все еще отделенная от него толстыми прутьями решетки, неуверенно переступила с ноги на ногу, не решаясь зайти, пытаясь спрятаться за своим молчанием, чувствуя себя в высшей степени неловко и не на месте.
- Госпожа, - заметив эту неловкость, Сейран отбросил все размышления, привычно улыбнулся и сделал шаг вперед. Она встрепенулась, встревожено нахмурилась и отступила, обидчиво поджав губы.
В тот же момент в его взгляде что-то погасло. Он вспомнил о том, что теперь его мрачная тайна известна и его госпоже, а значит, любая холодность с ее стороны вполне предсказуема и даже естественна, хотя оттого и не менее болезненна. Сейран больше не делал попыток приблизиться, просто стоял, опустив руки. Потом, сделав над собой усилие, надел на лицо молчаливо-пренебрежительную маску, за которой обычно скрывал боль, низко поклонился и бездушным тоном повторил:
- Госпожа, - и окончательно замолк.
Шурей зябко поежилась, обратив внимание на подчеркнуто безразличные нотки глубокого голоса, но снова промолчала. В его облике ощущалось нечто мрачное и жестокое, совершенно не свойственное тому внимательному, заботливому молодому человеку, которого она знала всю жизнь. Кто стоял перед ней – принц Сейен или ее Сейран?
Юноша под ее настороженным взглядом резко отвернулся, подошел к тюремному лежаку, сел на матрас и, тяжело вздохнув, опустил голову на ладонь левой руки. Все в нем: его поза, усталая линия спины, глаза – все говорило о том, что он измучен не меньше, чем она. И это осознание, наконец, пробудило ее, заставив действовать.
Почему же все так вышло?
Шурей вопреки себе заворожено приблизилась к камере и открыла тяжелую железную дверь. Лишь она заставляла его смеяться и не позволяла замыкаться в себе самом. Что же она наделала, что делает сейчас?
Решив не ждать, пока к ней придет запоздавшая решимость, она шагнула вперед, присела рядом, положила ладони к нему на плечи и прижалась щекой к его спине. Она почувствовала, как в то же мгновение напряглись его мускулы, услышала, как нервно втянул он затхлый тюремный воздух. Теперь они были совсем близко. Прошло несколько долгих, мучительных секунд. Медленно, очень медленно он повернулся в ее руках. Его потемневшие, измученные глаза встретились с ее взглядом. Ее тут же захлестнула нежность. Кончики ее пальцев перышком пробежались по его лицу, пройдясь сначала по дугам бровей, затем погладив щеки и, наконец, коснувшись губ.
Ей пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем открыть рот и заговорить.
- Сейен, - задумчиво попробовала девушка на вкус его настоящее имя, и тут же пожалела об этом. Молодой человек вздрогнул, как от физического удара, и почти панически попытался вырваться.
Шурей лишь сильнее сжала руки, обвив их вокруг его шеи. Ее сердце билось. Ей казалось, что если сейчас она поцелует его, то поцелует совершенно незнакомого ей человека. Но, тем не менее, ей хотелось поцеловать этого незнакомца. Она окончательно сошла с ума.
- Я не могу понять, - прошептала она. – В чем же разница?
Глядя снизу вверх, она вдруг поняла, что без ума именно от него – от его улыбки, от светлых глаз, от серебристых волос… Разницы не существовало. Просто это был он. Нечто необъяснимое, заключенное в нем. Она осторожно коснулась холодными ладонями теплых гладких щек. И тут же расслабилась.
- Сейран, - она вздохнула и, приподнявшись, поцеловала его в плотно сжатые губы. – Мой Сейран.
Его глаза удивленно распахнулись, и он вздрогнул от ощущения ее дыхания на своей коже, но затем все же тело под ее руками автоматически ответило на нежные нотки в любимом голосе, потянувшись к ней. Он обнял ее и крепко прижал к груди, ласково погладив по голове. Шурей уткнулась носом в ладонь юноши, ощущая непривычные спокойствие и уверенность, которые всегда приобретала в его присутствии.
- Я больше не смогу вас отпустить, - хрипло и беспомощно пробормотал молодой человек, ледяная корка которого ломалась прямо у нее на глазах.
Шурей лишь кивнула. Сейчас она с готовностью согласилась бы с чем угодно, с ностальгией купаясь в его объятиях, отбросив в сторону все мысли и переживания. Даже если бы он отпустил ее, она, без сомнений, вцепилась бы в него, как репейник, и следовала повсюду, лишь бы, как сейчас, ощущать всем своим существом его теплое присутствие.
Словно угадав ее мысли, он тихо рассмеялся, и снова все в этом мире встало на место. Как и было всегда с момента их первой встречи. Но, как всегда бывает, на смену безмятежному счастью постепенно пришло любопытство, вызванное чисто женским желанием узнать мысли любимого.
- Почему?
Шурей ждала ответа, не зная, что хочет услышать, затаив дыхание. Сейран закрыл глаза и прижался щекой к ее щеке. Этот ласковый жест потряс, обезоружил и пленил ее.
- Вы исцеляете меня.
Его слова были далеки от признания в любви, но, тем не менее, она смущенно опустила сияющие счастьем глаза, а руки ее все еще нервно прикасались к его плечам, медленно проводили по ним, а потом она снова прильнула к нему, крепко обхватив за шею. Он был ее миром, ее сердцем, ее тенью. Ни принцессе Джуусан, ни печали, ни смерти…
- Я никому тебя не отдам, Сейран.
Никогда.
Автор: katya_neko ([email protected])
Фэндом: Saiunkoku Monogatari
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Сейран, Шурей, Шока, Рьюки, Джуусан-химе, Шуе, Койю, Рьюшин, Рейшин, Юри-химе, триплет Ран, Сейран/Шурей, легкое Рьюки/Шурей, легкое Рьюки/Джуусан-химе, Рейшин/Юри-химе, Шока/Шокун
Жанр: романс, приключения
Рейтинг: PG-13
Состояние: закончен
Описание: написан по заявке, которая разбудила во мне шиппера-маньяка=3
Посвящение: Okini-chan как заявителю и товарищу-шипперу XD
Предупреждение: 145 страниц чистого текстаXD выставлять где угодно, но только с этой шапкой. Помните о нежной душе автора и копирайтах.
Пока не расцвела сакура
Пролог. Часть 1-2.
Часть 3-4.
Часть 5-6.
Часть 7-8.
Часть 9.
Часть 10-11.
Часть 12. Принц СейенЧасть 12. Принц Сейен
- Что произошло, Сейран?
Ответом запыхавшемуся императору была лишь гробовая тишина. Названный юноша, непочтительно промолчав, ускорил шаги, не в силах видеть никого. Буквально за несколько мгновений он преодолел десяток покрытых тонкой коркой льда метров, разделяющий гарем и сад, и попытался скрыться под сенью вечнозеленых деревьев-гигантов.
Но Рьюки был настойчив. В течение некоторого времени молодые люди стремительно и целеустремленно шагали по узкой дороге, пока, наконец, не достигли маленького пруда.
Тут, окончательно выбившись из сил, император сделал последнее усилие, подался вперед и поймал Сейрана за рукав. Резко остановившись, тот угрюмо уставился вдаль.
- Что тебя беспокоит, брат? – снова мягко, но торопливо спросил Рьюки. Ткань под его пальцами опасно скользила, словно стремясь убежать.
Сейран дернулся, словно от ожога и с трудом встретился с императором взглядом. На открытом, красивом лице его младшего брата было написано искреннее недоумение, в золотистых глазах пряталась тень заботы. Желваки на скулах Сейрана напряглись, а Рьюки по-прежнему не понимал, от гнева или от скрытого волнения.
- Ваше Величество, - вздохнув, как можно спокойнее постарался сказать Сейран, - не называйте меня так…
- Почему? Из-за покушений? Через некоторое время… - скороговоркой проговорил император.
- Вообще. Никогда больше, - резче, чем ему хотелось, сухо перебил его юноша. Теперь его голос звучал требовательно. Он опустил глаза на ладонь, сжимавшую его рукав.
Пальцы Рьюки лишь крепче сжались вокруг его запястья. Вряд ли старший брат мог задеть младшего сильнее, но сейчас императора волновало вовсе не это. Больше всего Рьюки пугали посеревшие, безжизненные глаза стоявшего напротив молодого человека. Решив зайти с другой стороны, император послушно отпустил его руку и отодвинулся.
- Мне казалось, ты хотел поговорить с Нами?
Больше всего на свете в данный момент Сейрану хотелось остаться одному. Он не был зол или расстроен. На самом деле он был просто выбит из колеи.
Однако Рьюки все еще выжидающе смотрел на брата, и, наконец, Сейран отвел глаза и резко выдохнул, как будто сожалея. Однако когда он заговорил, его голос был как никогда спокоен и уверен:
- Да. Я обнаружил несколько связующих нитей между первым и вторым покушениями, но пока не хочу разглашать эту информацию. У меня есть план.
Рьюки кивнул. На душе у него стало куда легче.
- Также есть подозреваемый, к сожалению, приближенный ко двору. У него имеется алиби, которое кажется мне весьма сомнительным: этот человек мог бы без труда нанять помощников. Но боюсь, что на данном этапе моих подозрений будет недостаточно, чтобы заставить его признать свою вину. К тому же, мне кажется, что наш подозреваемый догадывается или даже знает о моей истинной личности и поэтому специально раздувает все возникшие с недавнего времени слухи о возвращении изгнанного принца, - сообщил Сейран и сдержанно добавил: - Мне нужна ваша помощь, Ваше Величество, и время.
Император кое-как спрятал улыбку, но в голосе его все же сохранилась торжественная серьезность:
- Мы всегда готовы дать тебе и то, и другое, брат Сейен.
***
Шурей брела, спотыкаясь, не разбирая дороги, пока вдалеке, наконец, не показался дом. Солнце скрылось, сумеречное зимнее небо опять затянули неприветливые тучи, предвещавшие обильный снегопад, однако Шурей успела достичь собственного особняка прежде, чем первые легкие его снежинки слетели на студеную землю.
Навстречу, мимо, за ее спиной люди спешили по своим делам, как ни в чем не бывало. Весь город жил своей размеренной жизнью, как ни в чем не бывало. А между тем – для нее перевернулся целый мир.
Несколько долгих, мучительных мгновений девушка стояла перед воротами, дрожа на холодном ветру, слишком ошеломленная, чтобы двинуться с места, слишком пораженная, чтобы думать о чем-либо. Время снова на миг остановилось. Ноги ее ослабели, к горлу подступала тошнота, голова невыносимо болела от пережитых потрясения и отчаяния…
Шурей хотелось, чтобы тяжелые облака над ее головой немедленно раскрылись и высыпали накопившийся снег, чтобы колючие снежинки били ее по лицу, жалили глаза и щеки, смешиваясь с обжигающими, горькими слезами. Но отстраненное небо напротив все так же сдержанно хранило хмурое молчание, и девушка, собравшись с силами, вошла в родной дом.
С трудом добравшись до своей спальни на втором этаже, она опустилась на постель и закрыла пылающее лицо руками. Память снова сверкнула нежеланным, шокирующим открытием, и Шурей стало еще труднее дышать. Она вспомнила радостное предвкушение, с которым она бежала во дворец, чтобы увидеть Сейрана, который, проспав сегодня утром, в спешке забыл свой обед. И леденящее кровь оцепенение, вызванное словами Рьюки. Шурей услышала достаточно. Теперь ей все стало ясно. Случайно подслушанный ею разговор в императорском саду перевернул все.
Брат Сейен. Брат.
Это зловещее слово проникало во все уголки ее сознания и, как стрела, пронизывало невыносимой болью ее голову. Ее охватило чувство разбитости, горло болезненно сжалось, словно его стиснула невидимая рука.
Все кусочки сложились в мозаику: его гармоничная красота, правильная речь, безупречная грация, свойственная тем, кто в совершенстве владеет мечом, неоспоримый талант и умение писать. Все это было неоспоримой частью легендарного, блестящего принца Сейена. Изгнанного, без вести пропавшего принца Сейена.
Брат императора. Ши Сейран. Принц Сейен. Ее Сейран. Он принадлежал другому миру.
Сдавленное подушкой рыдание чуждым тишине вскриком вырвалось наружу.
***
Измученная невыносимой головной болью и больше не в силах находиться в собственной спальне, Шурей медленно поднялась на ноги. Закрыв за собой дверь, она растерянно побрела по узкому коридору, словно во сне прошла мимо ряда наглухо закрытых дверей, зашла в ставшую почти родной комнату Сейрана и приблизилась к аккуратно застеленной широкой кровати. Поверх плотного покрывала лежала та самая рубашка, которую она закончила шить во время зимней бури.
В странном приступе безумной ярости Шурей отчаянно сорвала с себя теплое платье, небрежно оставив его скомканной тряпкой сиротливо лежать на полу, натянула на себя льняную рубашку и скользнула под шерстяное одеяло. Прижавшись лбом к подушке, она крепко зажмурилась. Так, окруженная родным запахом, она все еще могла представить, что ничего не изменилось, и ее Сейран все еще принадлежит ей.
Он был неизменно добр к ней, заботлив, она обожала его, и сейчас девушка испытывала к себе лишь неприязнь и отвращение за то, что так запуталась. Но просто закрыв себе уши или зажмурив глаза, отвернувшись от правды, ничего не исправишь. Ее покрытое болезненным туманом сознание отказывалось воспринимать все доводы разума, а сердце билось в груди, словно пойманная в стальную ловушку птичка.
Прошло несколько часов, за окном стало темно, а в особняке все так же царила одинокая холодная тишина. Мир вокруг нее все так же молчал, соблюдая нерушимое зимнее спокойствие, а она все так же не могла закрыть воспаленных глаз, прикованных к закрытой двери. Девушке казалось, что время остановилось. А может быть, это минуты ползли так медленно, что ей хотелось кричать. Но даже на это у нее не хватило бы сил.
Огромным усилием воли выйдя из утомительного оцепенения, Шурей приказала себе успокоиться и перестать таращиться на дверь. От того, что она, не отрываясь, смотрела на нее, дверь скорее не откроется. Никто не вернется. Ничто больше не станет таким, как прежде.
Устав сдерживать слезы, девушка горько закрыла глаза.
***
Звуки, неожиданно донесшиеся до ее слуха, привлекли внимание Шурей, выдернув ее из лихорадочной полудремы и, вздрогнув, она заметила, что ночная тьма безжалостно изгнала последние лучи света из спальни, а одинокая свеча, которую она зажгла (она не помнила, как и когда), почти догорела. Она больше услышала, чем увидела, как дверь приоткрылась, луч света скользнул по деревянному полу, раздались твердые, уверенные мужские шаги и озадаченный вздох. Девушка, догадавшись по этому слабому звуку, что ее обнаружили, застыла, стараясь дышать как можно ровнее.
Постояв немного возле постели, Сейран вернулся, неторопливо закрыл дверь и направился прямо к единственному в комнате окну, чуть не споткнувшись о небрежно брошенное на пол платье.
Осторожно Сейран отдернул занавеску настолько, чтобы снежное сияние и лунный свет развеяли кромешную темноту, и снова наклонился над кроватью. Фигура Шурей была едва заметна под огромным одеялом, и лишь иссиня-черные, как смоль, волосы неожиданной гостьи, разметавшиеся по белой подушке, выдавали присутствие девушки. Лишь мгновение стоял Сейран в нерешительности, разглядывая, как ему казалось, мирно спящую девушку.
Затем, тяжело вздохнув, он бережно поднял женский наряд и, быстро сложив его, повесил на спинку стула. Девушка, с опаской приоткрыв глаза, пытливо посмотрела на его освещенное луной лицо. Беззвучно сняв сапоги, юноша быстро скинул рубашку и оглянулся в поисках другой, той самой, которая в данный момент была на Шурей. Движения его были гибкими и красивыми – слияние природной грации и многолетних физических упражнений. Когда он наклонялся или поворачивался, лунные блики играли на его спине, плечах, руках, запястьях, запутывались в серебристых волосах, завораживая девушку. Высокий и стройный, он был почти полностью обнажен, не считая нижних штанов. Шурей как никогда ясно осознавала, что ей следует отвернуться или хотя бы закрыть глаза, но не смогла и пошевелиться. От окончательного грехопадения ее спас пытливый взгляд друга, под которым она, вздрогнув, снова стремительно опустила ресницы.
Ей показалось, что Сейран опять вздохнул, но она не была уверена, потому что в этот момент кровать привычно заскрипела под его тяжестью. Смирившись с соседством, он лег на бок, повернувшись к ней обнаженной спиной, так и не накрывшись, видимо, не желая тревожить ее сон.
В течение десятка долгих минут Шурей неподвижно лежала рядом с другом, прислушиваясь к стуку своего сердца, к его усталому, ровному, спокойному дыханию. И эта беззащитная усталость его забвения неожиданно глубоко растрогала ее, растопив в душе все заледеневшие ранее мысли и чувства.
Шурей осторожно накрыла его одеялом, поделившись драгоценным теплом, скользнула ладонью по широкой спине. Дыхание его не изменилось. Набравшись непонятно откуда взявшейся храбрости, она зажмурилась, судорожно свернулась плотным калачиком и прильнула к другу, приобняв его. Ощущение шелково-шершавой кожи напротив щеки завораживало, и, поддавшись порыву, она слегка повернула голову, скользнув губами перпендикулярно линии позвоночника, и прижалась сильнее.
В темноте, в молчании ночи она могла вообразить, что это тот самый Сейран, которого она знала всю жизнь, который заботился о ней, бесчисленное количество раз спасал ее, баловал ее, сердился на нее, смотрел на нее с нежностью в светлых глазах… А не тот, другой, все еще чуждый ей незнакомец, принц Сейен.
Вопреки желанию сердца окунуться в сладкую ложь, она в очередной раз вспомнила наполненный теплотой голос Рьюки, произносящий такое привычное для него слово «брат». Все внутри нее опять перевернулось.
Она снова прижала губы к его спине, наслаждаясь запахом его тела – единственным источником утешения. Все ее чувства в один голос твердили о том, что рядом с ней спит ее Сейран, и, спустя некоторое время, ее уставший разум внял этим голосам, и позволил сну взять над собой верх.
***
Ей снился странный сон – в дверь их особняка стучали.
Тук-тук. Прошло несколько мгновений - и звук требовательно повторился.
Шурей открыла глаза и резко села в постели. Одеяло крадучись скользнуло в сторону - и упало на пол.
- Что?.. – хриплый вопрос мирно дремавшего рядом юноши потонул в грохоте распахнувшейся парадной двери, по лестнице воинственно застучали твердые подошвы солдатских сапог. Вскочив на ноги, Сейран со скоростью молнии привычно притянул девушку к себе, защищая своим объятием. Шурей тревожно взметнула на него большие карие глаза, и, вздрогнув от горечи вновь в мгновение ока разбередивших душу воспоминаний, попыталась вырваться. Сейран, поддавшись, растерянно разжал кольцо рук, крепко сжимавших госпожу.
Послышался короткий, но резкий стук в дверь комнаты, а затем она распахнулась без лишних церемоний. Неожиданное вторжение испугало Шурей, и девушка снова вцепилась в друга, чтобы через мгновение опять оттолкнуть его.
Комната зловеще наполнилась мрачными вооруженными людьми в военных доспехах. Сейран быстро отступил, его рука потянулась к рукояти меча, стоявшего возле кровати, но когда одна из темных фигур шагнула в озерцо лунного света, он понял, что знает этого человека. Правда, это не принесло ему облегчения, лишь встревожило еще сильнее. Высокий, полноватый и смуглый, этот одетый в темное солдат был одним из лучших воинов императорской армии.
Проклятое сознание услужливо напомнило о похожей сцене, о трагедии, которая произошла более чем пятнадцать лет назад. Хранивший тяжесть воспоминаний меч в его руках дрогнул, отразив и поглотив снежный свет. Каншо – его оружие и его проклятие.
- Капитан императорской армии Ши Сейран, вы арестованы.
Человек, который на протяжении нескольких лет являлся его верным подчиненным, замкнул сильные пальцы в черной перчатке вокруг запястья юноши. Тот резко выдернул руку, не считаясь с болью и последствиями неповиновения. Краем глаза Сейран увидел, как сжалась в комочек Шурей. Ее растерянное молчание, без вопросов, без гнева, неожиданно сильно его задело.
- Почему? – спросил он, и голос его прозвучал чуть более хрипло, чем он ожидал.
- Предательство и измена.
И вновь он услышал эти слова. Кровь в его жилах застыла, застыл и сам Сейран, пытаясь побороть накатившую вдруг дурноту.
Мужчина, немного удивленный тем, что на его сомнительное обвинение не последовало возражений, повернулся к стражникам и с сожалением приказал:
- Взять его.
Сейран, повернув голову, в упор посмотрел на Шурей. Его беспокойный взгляд пронзил ее до глубины души, и она невольно отшатнулась.
В ответ на столь неприкрытый страх девушки в его стальных глазах на мгновение промелькнули острая боль и недоумение, но Сейран тут же опустил ресницы, по обыкновению скрывая свои мысли, какими бы тяжелыми они не были. Юноша слегка наклонил голову в знак согласия и, отвернувшись от нее, сделал шаг вперед, в руки охраны.
И, как будто что-то вдруг выдернуло девушку из оцепенения, она дернулась вслед за ним.
- Вы не арестуете его! Он все еще принадлежит семье Ко.
И сказав это, осеклась, снова вспомнив, кто он на самом деле. Он не принадлежал ей. Не принадлежал никому. Она больше не понимала этого незнакомца с любимым голосом и родными чертами лица.
Солдат замер в нерешительности. Потом внимательным взглядом окинул темную комнату, разбросанную постель, девушку в мужской сорочке, полуобнаженного мужчину, видимо, задумавшись, в чем же состояла ее интерпретация «принадлежности семье».
Шурей лишь высокомерно вздернула подбородок, хотя внутри нее все слиплось в противный холодный трепещущий комок. Лишь Сейран заметил ее напряженное, прерывистое дыхание, и сердце его тут же учащенно забилось, заболев. Бессмысленная борьба, бессмысленные жертвы. И в очередной раз дорогой ему человек страдает по его вине.
Он поколебался мгновение, затем, до боли стиснув пальцы, протянул ближайшему стражнику Каншо и ножны.
- Хорошо. Я пойду с вами.
- Сейран! – в ее дрожащем голосе прозвучало скрытое страдание, но он его не услышал. Или не захотел услышать.
Резко повернувшись, он схватил лежавшую на стуле одежду, но не сделал ни малейшей попытки укрыться от холода зимней ночи. Затем, отстраненно поклонившись ей, расправив плечи и больше не поднимая на девушку глаз, Сейран покорно вышел из дома в сопровождении одетых в темное императорских солдат, а Шурей еще долго прислушивалась к цокоту копыт, звону оружия и звяканью металла. Внутри ее образовалась какая-то пустота, словно ее лишили чего-то важного. Как воздух, чтобы дышать. Или вода, чтобы не умереть от жажды.
Шурей без сил опустилась на пол, прижала колени к груди и, опустив голову, тихонько застонала. Так, замерев в неудобной позе, на холодном полу она и провела остаток эт
ой нескончаемой, похожей на страшный сон ночи.
Часть 13. ТюрьмаЧасть 13. Тюрьма
Легкий туман, словно пар, поднимался от студеной земли в холодные рассветные часы, добавляя зловещей жути прикрытым серым инеем колючим теням и опасности – коварным скользким тропинкам.
Не желая покидать Джуусан и принимая во внимание то, как она была явно огорчена и встревожена весь прошлый день, Рьюки осторожно шел – точнее, крался - в нескольких шагах позади нее, следуя за девушкой по направлению к нескольким раскидистым вечнозеленым деревьям, окружавшим просторную императорскую конюшню.
Императору с некоторых пор казалось, что весь мир изо всех сил старается застигнуть его врасплох, одну за другой предоставляя серьезные причины для волнения. Настроение принцессы оставляло желать лучшего, и уже это беспокоило правителя. Не говоря об утреннем донесении доблестной стражи – тайном аресте, перевернувшем с ног на голову все тщательно построенные планы братьев Ши. Видимо, убийца был не так прост, имел определенное влияние при дворе, и теперь, как неутешительный результат, Рьюки остался в гордом неуютном одиночестве. Естественно, это не означало, что император будет бездействовать, но главного козыря он все же временно лишился.
Внезапно, вихрем врываясь в плавное течение его тяжелых размышлений, подул ледяной ветер, и, не выдержав таких бурных проявлений чувств со стороны природы, Рьюки растерянно чихнул.
- Будьте здоровы! – негодующе фыркнула Джуусан-химе, что весьма не сочеталось с вежливым смыслом произнесенной фразы, но отлично сочеталось с настроением девушки. «Какого дьявола вам нужно?» - вот что действительно читалось в прищуренных синих глазах.
- Будем, - заверил ее император со всей невинностью, на которую был только способен и добавил: - Какое удивительное совпадение, что нам по пути.
И снова громко чихнул, растеряв весь невинный эффект.
Джуусан-химе негодующе промолчала, но теперь в сердитом взгляде сквозило легкое восхищение его воистину ослиным упрямством.
- Лично я иду на короткое свидание с собственной лошадью, ибо на данный момент это все, что позволили мне мои братья, - объявила она. – Вы?
- Мы? Мы решили прокатиться по саду. Ибо на данный момент это все, что позволяет мне Койю, - кисло сообщил в ответ полуправду Рьюки. В последнее время Койю действительно был настоящей занозой и с утра до ночи напоминал ему, что он «должен» делать, а чего «не должен».
Принцесса, запрокинув голову, некоторое время молча созерцала туманный горизонт.
- Вы больше не можете демонстративно избегать ваших обязанностей.
- Безусловно, - покладисто согласился Рьюки.
- Не пропустите совет сегодня вечером.
- Конечно.
- И, если вы до сих пор не заметили, на вашем письменном столе нашла пристанище гора запылившихся документов, которые необходимо просмотреть. И подписать.
Рьюки обиженно фыркнул, вслед за принцессой внимательно изучая клочья тумана, нанизанные на острые верхушки дрожащих на ветру деревьев.
- Мы помним. А с каких пор у вас, Джуусан-химе, появилась потребность напоминать Нам о Наших обязанностях?
Принцесса расплылась в насмешливой улыбке, и заскучавший император тут же воспарял духом.
- А с каких пор у вас появилась обязанность сопровождать вашего телохранителя повсюду? По-моему, должно быть совсем наоборот.
- Это как посмотреть. Если подумать, то именно Мы решили сопровождать вас в прогулке по саду, а вам, как телохранителю, не оставалось ничего другого, как последовать за Нами.
- Как скажете, Ваше Величество, - в этот раз улыбка добралась до ее глаз, но принцесса лишь неодобрительно хмыкнула, выказывая невысокое мнение о его остроумии. Не впечатлившись интеллектуальной головоломкой императора, она отвернулась и взяла из рук улыбчивого веснушчатого конюха две ярко-рыжие – цвета его волос - морковины. Рьюки разочарованно последовал ее примеру.
Привлеченная запахом хозяйки, верная лошадь мгновенно рванулась к девушке и с такой силой ткнулась лбом в тонкую руку, что Джуусан опасно пошатнулась и едва не упала на стог соломы.
- Она сильно по вас тосковала, - как бы между прочим заметил император. - Прямо-таки убивалась всю эту неделю. Почти ничего не ела и каждый раз, когда Мы проходили мимо, пыталась Нас укусить. Приходилось подкупать ее сладостями, сахаром и овощами.
Джуусан мудро решила сделать то же самое и поспешно предложила кобылке обе морковки, чтобы та немного отвлеклась и успокоилась. Но, к ее отчаянию, это почти не помогло. Кобыла словно упрекала ее за эгоизм и предательство и одновременно радовалась внезапному появлению любимой хозяйки.
Потом пришла очередь трехлетки, который, в отличие от чалой, сжевал свежие овощи с таким хрустом и надменным видом царственного согласия, что Джуусан немедленно сравнила самодовольного каурого с Сецуной, а морковку – с головами всех несчастных и в чем-то перед братьями провинившихся. Рьюки зябко поежился от такого сравнения, улыбнулся, вообразив реакцию тройни на него; затем подтянул подпругу, застегнул серебряную пряжку подбрюшного ремня и вскочил на крепкую спину коня. Джуусан с отсутствующим видом похлопала своевольного жеребца по бархатной шее и запустила пальцы в его длинную жесткую соломенную гриву. Рьюки вздохнул.
- У Нас просьба.
Принцесса, вопреки его ожиданиям, не особо удивилась этому полувопросительному утверждению.
- Сейран?
- Да. Мы не можем увидеться с ним, поэтому Мы просим вас навестить его, - с глубоким беспокойством в голосе проговорил император, сжав в руках поводья. Между его тонких светлых бровей явственно обозначилась глубокая морщинка.
- Похоже, у меня нет выбора, - сухо и отрывисто произнесла девушка, тем не менее, тут же смирившись. Можно было подумать, что он потащится туда сам, даже если она откажется идти, несмотря на строгие запреты братьев и Койю. Ничего не поделаешь. В любом случае, она ни за что не смогла бы выстоять перед тем щенячьим взглядом, которым в совершенстве, просто виртуозно владел ее обаятельный муж.
Рьюки, услышав непривычно холодный тон, в замешательстве моргнул - и взволнованно сник. Беспокойство за старшего брата, сидевшего в холодной тюрьме, желание узнать о его планах и понимание необходимости такого шага смешалось с неизбежной виной перед принцессой Ран. Он опять бездумно пользовался ее положением во дворце, выдающимися способностями и, главное, драгоценным дружеским участием.
Джуусан тепло улыбнулась и легонько коснулась прохладными пальцами его судорожно сжимавших поводья рук.
***
Голова невыносимо раскалывалась, в ней огромным зверем ворочалась усталость, и ему трудно было держать глаза открытыми. Это первое, что ощутил Сейран, проснувшись. И только после этого заметил, где именно находился. Не в своей уютной комнате, где пребывал примерно прошлой ночью, а в темной, холодной, пахнущей сыростью и копотью тюремной камере. Свет факела проникал через маленькое зарешеченное оконце, освещая стальные прутья двери, утоптанный земляной пол, чистый ночной горшок в углу и деловитых муравьев, вылезающих из трещин в каменных стенах.
Прелестно. Удивительно, что ему удалось уснуть в таких условиях, но, с другой стороны, ему приходилось засыпать в местах куда хуже, а прошлая ночь была выматывающей и практически бессонной. Если задуматься, сколько же он проспал и какой сегодня день недели?
Хмурый долговязый парень, который принес ему скудный тюремный обед, оказался немым или успешно таковым притворялся. Не произнес ни единого слова и не ответил ни на один вопрос.
Тюрьма императорского дворца. Он и раньше был здесь, но теперь стены казались уже, потолок – ниже, а сырость, как ни удивительно, была вполне переносимой. Поразительно, как меняется восприятие, когда на каждое лишение находится воспоминание о лишении гораздо более ужасном. Избалованный принц Сейен давно канул в Лету.
Взамен его память навсегда сохранила ужас и спокойствие кромешной тьмы. Он до сих пор отчетливо помнил полный опасностей мир, где война была повседневностью, где больше всего ценился холодный, жестокий, острый металл, где умение сражаться было необходимостью, ибо без него никто не продержался бы и дня. Место, где семья не значила ничего и была лишь обузой.
Место, где он был лишь обыкновенным оборванцем, был отвержен и забыт. Место, где все были врагами, все, кроме…
«Твое имя отныне Сейран».
Люди, спасшие его от темноты и вечного одиночества. Их глаза были другими, они были наполнены жизнью и надеждой. Дни боли и страданий сменились светом, который, тем не менее, невыносимо слепил его привыкшие лишь ко тьме глаза. И он, ослепленный, ошеломленный, хранил молчание. Работал, не разгибая спины, и грезил, грезил, грезил наяву.
Его память также навсегда сохранила радость и отчаяние этого света.
Но неумолимое колесо судьбы продолжало медленно вращаться. И эта встреча неизбежно привела его лишь к большему страданию, тем более жестокому, что оно было ожидаемым. Он знал, что его руки, которые держали так много, слишком много покрытого кровью оружия, больше не достойны прикасаться к другому человеку. Он знал, что рано или поздно тайное станет явным, и все, что он с таким трудом построил, будет навеки разрушено этой внезапно открывшейся истиной о его прошлом. Но упрямо пытался скрыться от правды в счастливом течении будних дней и искренних улыбках друзей, бездумно упиваясь тем, что снова может испытывать привязанность к кому-то. Он был лишь глупым эгоистичным мотыльком, не понимавшим, что лишь тьма сохранит его жизнь, что свет принесет ему только погибель, что в конце его ждет лишь смерть в одиночестве, какой бы яркой она не была. А ведь он не хотел снова испытать то ужасное, сводящее с ума чувство потери. Он не хотел, чтобы прошлое, которое он перенес уже однажды с таким трудом, повторилось. Потеря людей, которых он поклялся защищать, расколола его на части много лет назад, и он не мог позволить этому случиться вновь.
Даже так, он должен любой ценой защитить Шурей.
Сейран сел и, спустив ноги на холодный пол, задумался. В ночь задержания произошло нечто, чего он не мог понять. Шурей выглядела встревоженной, испуганной, но не удивленной. У нее было странное выражение лица и необъяснимое поведение. Задержание отнюдь не стало для нее сюрпризом.
А это означает, что она знала. Каким-то невероятным образом она узнала обо всем, о его темном прошлом. Он столько раз представлял себе это и, казалось бы, вполне подготовился ко всему: разочарованию, гневу или даже ненависти. Но почему тогда… Почему ему так трудно с этим смириться? Почему на похолодевшей коже его спины до сих пор горят следы ее рук и губ?
Лишь с Шурей он чувствовал себя живым. Тепло ее маленьких ладоней, ее слов, искренние эмоции в ее трогательно больших глазах - все это будило его замерзшее сердце, и оно неуверенно билось, внезапно пугающе хрупкое. Она подарила ему радость, счастье, волю к жизни. И если он потеряет ее… Он умрет?
Хватит! Он вел себя как влюбленный дурак достаточно долго. Пора уже прийти в себя.
- Черт побери, - пробормотал он, тряхнув головой, хотя в абсолютной тишине бормотание прозвучало криком, на который последовал немедленный отклик.
- Да вы, оказывается, живы!
Сейран пожал плечами, внешне совсем не удивившись явлению незваной гостьи.
- Несомненно, - коротко бросил он. – А вы разочарованы?
Принцесса Ран звонко рассмеялась. Эхо ударилось о стену и стеклянными осколками посыпалось вниз.
- Думаю, как далеко вы зайдете в размышлениях о смысле вашей никуда не годной жизни, бывший принц, - понизив голос до полушепота, доверительно сообщила она.
- Спасибо за заботу, - сухо отозвался Сейран, поморщившись. Неожиданно ее слова оказались не так далеки от горькой истины.
Девушка лишь небрежно пожала плечами и загадочно прижала указательный палец к губам:
- Я пришла с поручением от Рьюки, информацией и с редким предложением заключить временное перемирие.
***
Как обычно в утренние часы, кухня особняка была пронизывающе пуста, и Шурей, тяжело вздохнув, опустилась на низенькую скамейку, прислонившись к холодной стене безумно болевшей головой. Еще никогда в жизни ей не было так плохо, так страшно. Она совершенно не знала, что ей следует дальше делать, как поступить, что думать. Измученная напряжением, в котором находилась всю эту ночь, она хотела бы свернуться на покрытой пушистым снегом земле и уснуть. Уснуть и больше никогда не просыпаться.
- Принцесса!
При звуке этого энергичного голоса, раздавшегося позади, Шурей почувствовала неимоверное облегчение. Она обернулась, вскочила и буквально вцепилась в протянутые руки по обыкновению взъерошенного Энсея. Тот лучезарно улыбнулся, но при виде пепельно-серой кожи и дрожащих губ сияющая улыбка медленно сползла с его лица.
- Принцесса? Что-то произошло? Где Сейран?
Звук этого имени стал для нее последней каплей. Кухня поплыла перед глазами, растворяясь в слезах и темноте забвения, из которой ее вовремя выдернул еще один встревоженный оклик. Девушка, опираясь на друга, с трудом открыла глаза и увидела склонившегося над собой отца, в прищуренных глазах которого застыло беспокойство, раздумье и участие. Он знал. Всегда все знал.
- Со мной все в порядке,- произнесла она каким-то тусклым, погасшим голосом, закусила нижнюю губу и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся отчаянные слезы.
- Присядь, - мягко, но с ударением попросил глава семьи, сдвинув брови.
Шурей даже не пошевелилась. Шока многозначительно посмотрел на растерянного Энсея, и тот, словно очнувшись от сна, нервно вздрогнул. Потом торопливо захлопотал возле девушки, осторожно усадив ее обратно на остывшую скамью. Шурей, немного придя в себя, опять сжалась в комок, в ее карих глазах светилась прекрасно ощутимая настороженность, полная тревожного ожидания, и смутный страх.
- Я был у императора – это всего лишь предварительное задержание. Скоро будет суд. Все образуется, - повторил Шока и спокойно добавил: - Кто как ни мы с тобой знаем, что Сейран ни в чем не виноват.
Это звучало вполне искренне. Девушка недоверчиво поджала губы. Но правда ли эти такие надежные на слух слова отца? Или очередная сладкая ложь во имя успокоения?
Энсей резко повернул голову, испытующе посмотрел на Шоку встревоженными глазами и недоуменно заморгал, смешавшись:
- Что с Сейраном?
Шурей, не обратив на вопрос никакого внимания, ухватилась за край стола и до боли сжала пальцы:
- Все будет в порядке, даже учитывая, что Сейран на самом деле принц Сейен?
Озадаченный Энсей пораженно охнул. Рука Шоки, державшая какой-то свиток, слегка дрогнула, но выражение лица не изменилось.
- Так ты знаешь.
- Ты знал все это время, - жестко перебила отца девушка.
- Да, - не стал отрицать или оправдываться Шока, отложив свиток и сцепив вместе руки.
Шурей кивнула и опустила глаза на свои сжатые в кулак тонкие пальцы. Она все еще не была уверена, каким образом отнестись к тому факту, что лишь она в семье Ко не догадывалась о тайне, скрывавшей прошлое Сейрана. Ложь, с какой бы целью она не была произнесена, Шурей считала самой мерзкой, самой отвратительной вещью в жизни, но в глубине души она понимала, почему отцу приходилось обманывать. Скорее всего, глава семьи, как и сам Сейран, не считал обманом свое молчание, видимо, надеясь, что она, Шурей, будет в итоге счастлива и защищена.
Да и какая сейчас разница? Оставалась одна надежда.
- Наша семья…
- Шурей, - с трудом выдохнул Шока, - я разговаривал с твоим дядей. Конечно, он понимает твои чувства, но даже будь на месте Сейрана его приемный сын Койю… Нет, именно потому что задержан Сейран…
- Папа? - прервала его Шурей, бледнея при каждом новом его слове все больше.
- Если откроется правда о принце Сейене, может начаться гражданская война. Мы не можем рисковать, ты же знаешь.
Да, Шурей знала и помнила. Голод, смерть и бесконечное отчаяние. Она поклялась себе, что этого больше не повториться и решила прожить жизнь ради них, столько лет страдавших людей своей страны.
Но она не могла пожертвовать Сейраном. Чем угодно, только не Сейраном. Нет, немыслимо!
Немыслимо жить без него. Каждое утро нового дня ее первой мыслью была мысль о Сейране. И последней, перед сном, тоже о нем. Он был ее героем, чудом, ангелом с первого дня, с того далекого холодного зимнего дня - дня их встречи. Она могла пробыть рядом с ним всю оставшуюся жизнь. Одиночество - это все, что она чувствовала в этот момент. Непереносимое одиночество, которое поглощало все остальные разумные мысли.
Неожиданной волной – одно за другим - нахлынули воспоминания. Она вспомнила легкое прикосновение его мягких губ к своим, его глаза, тепло и нежную шершавость его рук. У него были очень красивые руки. Изящные, элегантные кисти, тонкие, длинные пальцы. Теперь она понимала, что это тоже было наследством, оставленным ему благородными предками.
Его руки были теплыми. Они заставляли ее забыть о страхе и волнении. Ей нравилось держать его за руку – на нее сразу накатывали волны спокойствия, и в душе тихо расцветало чувство защищенности. Но – загадочно – когда у нее был болезненный жар, его руки становились приятно-прохладными. Руки Сейрана были мозолистыми и шершавыми – от долгих лет владения мечом, от долгих лет работы с отцом в поле. Но она любила ощущение его прикосновений. Она любила его руки.
И, похоже, любила его.
Как ни странно, она не испытала удивления, осознав это. Только горькую иронию.
Она любила его. Но как только она поняла, что любит Ши Сейрана, как оказалось, что его место занял легендарный пугающий незнакомец - принц Сейен. У него появилась тень, у него появилось незнакомое ей прошлое.
Однако Шурей вовсе не была готова отказаться от него или своих чувств к нему. Да, он стал незнакомцем, но, тем не менее, запутавшись в паутине старой лжи и недоговорок, теперь она могла доверять только ему. Пожертвовать Сейраном означало бы совершить самоубийство, потому как без него Шурей, похоже, и дышать толком не могла.
Краем глаза она заметила, как отец сжал руки в кулаки и немного опустил ресницы. Казалось, он смирился или отчаялся, устав сопротивляться. Шурей повернула голову, отводя глаза от его упорного, застывшего полувзгляда, затем встала из-за стола и выбежала из дома, сопровождаемая недоуменными восклицаниями потрясенного Энсея.
***
Ноги сами принесли ее к мрачному зданию, где держали заключенных, где она сама, казалось бы, еще совсем недавно проверяла условия содержания камер и где встретила Шиба Дзина – таинственного пленника, сыгравшего в ее жизни немаловажную роль.
Она совершенно бесцельно стояла возле высоченной стены, бездумно уставившись в серое небо и предаваясь воспоминаниям, пока ее не заметил один из тюремных охранников, мужчина средних лет с пышными седыми волосами и удивительно пронзительными глазами цвета жухлой травы. Пыхтя от усилий, охранник катил к воротам огромную бочку с неизвестным содержимым.
- Ко Шурей, - утвердительно произнес он, поклонившись. Он помнил ее, она помнила его – поэтому в представлении никто не нуждался. Несколько секунд они молча взирали друг на друга.
Затем Шурей все же кивнула, опустила глаза, но по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Мужчина, деловито поставив загадочную бочку на дно, лаконично осведомился:
- К Ши Сейрану?
Видимо, для охранника вопрос был сугубо риторическим – он, не дожидаясь реакции от собеседницы, галантно открыл перед ней ворота и пропустил девушку вперед. Шурей вздохнула и выпрямила потяжелевшую спину.
Проходя в молчании по темному узкому коридору, она не могла отделаться от горького чувства вины и предательства. Как никогда в жизни ей хотелось малодушно развернуться и сбежать прочь. Однако, несмотря на мучивший ее страх и сомнения, Шурей механически брела мимо тесных неуютных камер, тускло освещенных неярким светом лампы в руках у терпеливого провожатого.
По всей видимости, дружелюбный охранник списал ее бледный вид и жалко дрожащие ноги на счет волнения. Не сбавляя шага, он повернул поседевшую голову и ласково, участливо заметил:
- Не волнуйтесь, это просто недоразумение, не более. Я не знаю, в чем его подозревают, но великолепно знаю капитана Ши, поэтому полностью уверен, что он ни в чем не виновен, - мужчина утвердительно покивал и с ободряющей улыбкой объявил: - Вот и его камера.
Шурей помедлила мгновение, затем расправила плечи, пытаясь сохранить присутствие духа.
- Капитан, к вам посетитель, - почтительно сообщил тюремщик, подняв лампу немного выше.
При звуках его голоса от противоположной стены медленно отделилась призрачная тоненькая тень, испугав не только Шурей, но и самого мужчину, который, вздрогнув, чуть не выронил из рук единственный источник света.
- Принцесса Ран? – неподдельно изумился он и поспешно склонился перед высокопоставленной особой. - Я и не заметил, как вы вошли.
Джуусан, сложив руки за спиной, глуховато закашлялась и исподлобья посмотрела на Шурей. Та, немного придя в себя от испуга, поймала ее встревоженный взгляд.
- Джуусан-химе, - прошептала девушка, широко раскрыв карие глаза. - Что вы здесь делаете?
Ответа не последовало - они явно застигли Джуусан-химе врасплох. Обращенный к ней взгляд Шурей вынуждал принцессу чувствовать себя виноватой, хотя и непонятно в чем. Приступ кашля, охвативший смущенную девушку, стал сильнее и уже грозил сойти за припадок. Сейран, не выдержав, улыбнулся, чем немедленно привлек к себе внимание всех присутствующих.
Внезапно его чудесная улыбка, обращенная к другой, пробудила в Шурей болезненное, пронизывающее собственническое чувство. Дышать стало гораздо труднее, в груди родился и быстро разгорелся глухой гнев. Никогда прежде не считавшая себя собственницей, она нахмурилась, пытаясь понять, почему же теперь испытывает это весьма неприятное ощущение.
- О, Шурей-тян! Я… - тем временем уверенно начала принцесса и тут же осеклась.
Тысяча чертей! В момент, когда нужно было использовать свое знаменитое невероятное воображение, в ее голове царила блаженная пустота, а на лице – жалкая виноватая улыбка. Джуусан не могла признаться, что пришла сюда по поручению императора, но и не могла сказать, что «просто проходила мимо». Они с бывшим принцем не были в столь близких отношениях. Кстати, о бывших принцах.
Джуусан с силой наступила ему на ногу через решетку, безмолвно прося содействия, но все ее старания не возымели эффекта. Или он просто не понял намека, лишь досадливо поморщившись.
Вот ужасная ситуация!
- Я пойду, - наконец с грехом пополам ляпнула Джуусан, мысленно отвесив себе немилосердную затрещину за исключительное отсутствие находчивости, и, напоследок кивнув Сейрану, стремительно зашагала прочь. Юноша проводил ее колючим, внимательным взглядом, на его губах опять появилась довольно странная, но веселая улыбка. Шурей чуть слышно скрипнула зубами, злясь с каждой секундой все сильнее. Правда, больше на себя, чем на кого-либо еще. Охранник хмыкнул, мудро промолчал, пожал плечами, открыл замок камеры одним из висевших на поясе ключей и также оставил их наедине.
Теперь Сейран и Шурей были совершенно одни, а между ними – стальная решетка.
Сейран, краем сознания встревожено отмечая незнакомые черты в поведении стоявшей напротив девушки, все же никак не мог выбросить из головы слова, сказанные Джуусан. Неужели он попал в ловушку? Но возможно ли для убийцы продумать ситуацию на столько шагов вперед? Невероятно, но скорее всего так оно и есть, что неожиданно подарило ему хорошую возможность. Теперь ему нужно лишь дождаться судебного процесса, и у них с Рьюки появится шанс разоблачить преступника.
Шурей, все еще отделенная от него толстыми прутьями решетки, неуверенно переступила с ноги на ногу, не решаясь зайти, пытаясь спрятаться за своим молчанием, чувствуя себя в высшей степени неловко и не на месте.
- Госпожа, - заметив эту неловкость, Сейран отбросил все размышления, привычно улыбнулся и сделал шаг вперед. Она встрепенулась, встревожено нахмурилась и отступила, обидчиво поджав губы.
В тот же момент в его взгляде что-то погасло. Он вспомнил о том, что теперь его мрачная тайна известна и его госпоже, а значит, любая холодность с ее стороны вполне предсказуема и даже естественна, хотя оттого и не менее болезненна. Сейран больше не делал попыток приблизиться, просто стоял, опустив руки. Потом, сделав над собой усилие, надел на лицо молчаливо-пренебрежительную маску, за которой обычно скрывал боль, низко поклонился и бездушным тоном повторил:
- Госпожа, - и окончательно замолк.
Шурей зябко поежилась, обратив внимание на подчеркнуто безразличные нотки глубокого голоса, но снова промолчала. В его облике ощущалось нечто мрачное и жестокое, совершенно не свойственное тому внимательному, заботливому молодому человеку, которого она знала всю жизнь. Кто стоял перед ней – принц Сейен или ее Сейран?
Юноша под ее настороженным взглядом резко отвернулся, подошел к тюремному лежаку, сел на матрас и, тяжело вздохнув, опустил голову на ладонь левой руки. Все в нем: его поза, усталая линия спины, глаза – все говорило о том, что он измучен не меньше, чем она. И это осознание, наконец, пробудило ее, заставив действовать.
Почему же все так вышло?
Шурей вопреки себе заворожено приблизилась к камере и открыла тяжелую железную дверь. Лишь она заставляла его смеяться и не позволяла замыкаться в себе самом. Что же она наделала, что делает сейчас?
Решив не ждать, пока к ней придет запоздавшая решимость, она шагнула вперед, присела рядом, положила ладони к нему на плечи и прижалась щекой к его спине. Она почувствовала, как в то же мгновение напряглись его мускулы, услышала, как нервно втянул он затхлый тюремный воздух. Теперь они были совсем близко. Прошло несколько долгих, мучительных секунд. Медленно, очень медленно он повернулся в ее руках. Его потемневшие, измученные глаза встретились с ее взглядом. Ее тут же захлестнула нежность. Кончики ее пальцев перышком пробежались по его лицу, пройдясь сначала по дугам бровей, затем погладив щеки и, наконец, коснувшись губ.
Ей пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем открыть рот и заговорить.
- Сейен, - задумчиво попробовала девушка на вкус его настоящее имя, и тут же пожалела об этом. Молодой человек вздрогнул, как от физического удара, и почти панически попытался вырваться.
Шурей лишь сильнее сжала руки, обвив их вокруг его шеи. Ее сердце билось. Ей казалось, что если сейчас она поцелует его, то поцелует совершенно незнакомого ей человека. Но, тем не менее, ей хотелось поцеловать этого незнакомца. Она окончательно сошла с ума.
- Я не могу понять, - прошептала она. – В чем же разница?
Глядя снизу вверх, она вдруг поняла, что без ума именно от него – от его улыбки, от светлых глаз, от серебристых волос… Разницы не существовало. Просто это был он. Нечто необъяснимое, заключенное в нем. Она осторожно коснулась холодными ладонями теплых гладких щек. И тут же расслабилась.
- Сейран, - она вздохнула и, приподнявшись, поцеловала его в плотно сжатые губы. – Мой Сейран.
Его глаза удивленно распахнулись, и он вздрогнул от ощущения ее дыхания на своей коже, но затем все же тело под ее руками автоматически ответило на нежные нотки в любимом голосе, потянувшись к ней. Он обнял ее и крепко прижал к груди, ласково погладив по голове. Шурей уткнулась носом в ладонь юноши, ощущая непривычные спокойствие и уверенность, которые всегда приобретала в его присутствии.
- Я больше не смогу вас отпустить, - хрипло и беспомощно пробормотал молодой человек, ледяная корка которого ломалась прямо у нее на глазах.
Шурей лишь кивнула. Сейчас она с готовностью согласилась бы с чем угодно, с ностальгией купаясь в его объятиях, отбросив в сторону все мысли и переживания. Даже если бы он отпустил ее, она, без сомнений, вцепилась бы в него, как репейник, и следовала повсюду, лишь бы, как сейчас, ощущать всем своим существом его теплое присутствие.
Словно угадав ее мысли, он тихо рассмеялся, и снова все в этом мире встало на место. Как и было всегда с момента их первой встречи. Но, как всегда бывает, на смену безмятежному счастью постепенно пришло любопытство, вызванное чисто женским желанием узнать мысли любимого.
- Почему?
Шурей ждала ответа, не зная, что хочет услышать, затаив дыхание. Сейран закрыл глаза и прижался щекой к ее щеке. Этот ласковый жест потряс, обезоружил и пленил ее.
- Вы исцеляете меня.
Его слова были далеки от признания в любви, но, тем не менее, она смущенно опустила сияющие счастьем глаза, а руки ее все еще нервно прикасались к его плечам, медленно проводили по ним, а потом она снова прильнула к нему, крепко обхватив за шею. Он был ее миром, ее сердцем, ее тенью. Ни принцессе Джуусан, ни печали, ни смерти…
- Я никому тебя не отдам, Сейран.
Никогда.
@темы: Фанфикшен-автор, Фанфикшен